В минувшую среду в Кремле состоялась встреча группы российских правозащитников из президентского Cовета по содействию развития институтов гражданского общества и правам человека c президентом Владимиром Путиным, В ходе встречи президент заявил, что ни при каких обстоятельствах не допустит финансирования политической деятельности в России из-за рубежа.
Говоря о правах человека, президент Путин отметил, что ситуация в этой области оставляет желать лучшего. Эти и другие вопросы, относящиеся к работе правозащитных организаций комментирует председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева.
Люсьен Фикс: Президент Путин сказал, что ни при каких обстоятельствах не допустит финансирования политической деятельности в России из-за рубежа…
Людмила Алексеева: Он именно так и сказал, и добавил, что ни одна уважающая себя страна не позволяет, чтобы политическая деятельность на ее территории финансировалась из-за рубежа и что он тоже этого не допустит. Я согласна. Не нужно финансировать политическую деятельность из-за рубежа. Я сама с возмущением в советские времена говорила о том, что советские руководители финансируют коммунистические партии в разных странах с одной-единственной целью: чтобы они делали гадости своим правительствам. Это было совершенное безобразие, и этого не должно было быть. Тут я с президентом совершенно согласна.
Единственное, что меня в этом смущает, – это то, что если бы он говорил это лидерам политических партий, тогда бы я понимала этот пафос. Но в данном случае – вы совершенно правы – на встречу собрались активисты неполитических общественных организаций. Ну, знаете, может быть, вырвалось у человека наболевшее. Я не знаю, почему он нам это сказал. Тут, конечно, возникает тревожное чувство, одинаково ли мы с президентом понимаем, что такое политическая деятельность, потому что правозащитная деятельность не является политической деятельностью даже тога, когда мы защищаем не только социальные, но и политические и гражданские права.
И тут у меня есть некая тревога: может быть, президент считает, что, скажем, мониторинг выборов, наблюдение за тем, чтобы итоги выборов были честными со всех сторон, – и со стороны политических партий, участвующих в этих выборах, и со стороны кандидатов, и со стороны властей, чтобы они соблюдали все законы о выборах и не мешали волеизъявлению избирателей, – может, он такую деятельность считает политической? Я считаю, что эта деятельность по защите прав граждан. Вот тут есть некоторая опасность. Если бы не это странное обращение с тревогой к активистам неправительственных, неполитических общественных организаций, я был полностью согласилась с господином президентом.
Л.Ф.: Людмила Михайловна, а кто финансирует работу неправительственных организаций?
Л.А.: По-разному. Директор российского отделения весьма информированной британской благотворительной организации Charity Aid Foundation назвала поразившую меня цифру: 40% средств, которыми располагают в России организации, работающие в социальной области, работают на российские средства, в какой-то мере на бюджетные, но в гораздо большей мере – на средства из частных фондов наших богатых людей. Футбольные матчи финансируются пивными магнатами, и так далее. Проблема имеется с правозащитными организациями. На встрече в среду президент сказал, что поскольку он не хочет, чтобы они финансировались из-за рубежа, он готов обсуждать финансирование этих организаций государством. Президент очень мило добавил, что ему бы не хотелось, чтобы это рассматривали как подкуп. Я думаю, что когда речь идет об организациях, защищающих социальные и экономические права граждан, ни у кого не возникнет идеи о подкупе.
Что же касается правозащитных организаций, тут возникают проблемы, потому что миссия правозащитных организаций состоит в том, чтобы защищать граждан от государства или чиновников, если те нарушают права граждан. Как же мы можем брать у государства деньги на то, чтобы защищать граждан от государства? Сам президент говорит, что кто дает деньги, тот и заказывает музыку. Во-первых, если бы мы даже и захотели, нам бы на это денег не дали. Но мы и не можем взять эти деньги, потому что тогда мы утратим независимость, необходимую для соблюдения наших уставных обязательств. В демократических странах правозащитные организации очень легко выходят из этого положения: они не берут государственные деньги, они финансируются из частных фондов. Богатые люди этих стран финансируют деятельность правозащитных организаций, чтобы они наблюдали за соблюдением прав граждан, в том числе и самих этих бизнесменов. Мы не можем на это рассчитывать – потому, что в нашей стране нет независимых бизнесов. Если бы в нашей стране были независимые богатые люди, мы бы тоже финансировались из частных фондов. Но у нас и бизнесмены сами побоятся давать деньги на то, на что государство явно не хотело бы, чтобы кто-то получил деньги. И мы не возьмем – потому, что не захотим поставить человека под угрозу. Случай Ходорковского достаточно впечатляющ.
Л.Ф.: Людмила Михайловна, по словам газеты «Нью-Йорк таймс», многие правозащитники считают, что президентский Совет по правам человека и содействию развития институтов гражданского общества в России создан для того, чтобы взять под контроль нарождающиеся российские неправительственные организации и чтобы отвлечь внимание от таких чувствительных тем, как чеченская проблема. Вы согласны с мнением «Нью-Йорк Таймс»?
Л.А.: Нет, не согласна. Для того, чтобы вступить в этот Совет надо как минимум согласие каждого члена Совета. Я, конечно, раздумывала, когда меня приглашали в этот Совет, и мои коллеги по Совету тоже раздумывали над этом – соглашаться или не соглашаться. Я решила, что надо соглашаться, потому что правозащитники сами не против взаимодействия и сотрудничества с властями. Мы добиваемся этого сотрудничества потому, что раз мы хотим защищать наших граждан от государства и его чиновников, которые эти права нарушают, как мы можем выполнять эту работу, не общаясь с государственными чиновниками и государственными организациями? Это невозможно. Поэтому мы заинтересованы во взаимодействии, и этот Совет является очень удобным каналом доведения наших тревог и наших требований до первого лица государства и до администрации президента. Мы заинтересованы в том, чтобы быть членами этого Совета.
Интересно, каким образом президент или его администрация может как-то контролировать меня, когда я нахожусь в Совете? Моя деятельность абсолютно открыта. У нас есть сайт, на котором написано все, что про нас хотят знать, а если чего-то мы на сайт не поместили, пусть позвонят, и мы скажем. Ни наше финансирование, ни наши проекты, ни наше мнение по любому вопросу мы не только не скрываем, а стараемся как можно шире публиковать. Так в чем контроль, интересно? Эта работа добровольная, мы не получаем ни копейки за то, что мы в Совете. Никаких привилегий от этого мы тоже не имеем, только возможность доносить наше мнение до главы государства. Кстати сказать, и о Чечне: там шла речь о деле Ульмана, о том, что в Чечне продолжают пропадать люди. Каждый раз, когда мы встречаемся с президентом, мы об этом говорим. Я не знаю, как Совет может меня контролировать, и я думаю, что те, кто это пишет, тоже этого не понимают.
Л.Ф.: Людмила Михайловна, президент Путин пришел на эту встречу с букетом цветов. По какому поводу? Не говорит ли это о большой любви к правозащитникам?
Л.А.: По тому грустному поводу, что мне в этот день исполнялось 78 лет. Кто-то, конечно, сказал об этом президенту. Я не думаю, что этот факт был президенту известен. И он согласился преподнести мне букет.
Л.Ф.: Мы поздравляем вас с опозданием на один день.
Л.А.: Знаете, к 78 годам очень легко прибавить один день… Спасибо за поздравление.
Л.Ф.: Выходит, у вас с президентом хорошие отношения?
Л.А.: Это трудно назвать отношениями. Я видела президента до этого всего три раза, это был четвертый. Первый раз в ноябре 2001 года, когда я открывала Гражданский форум и предоставляла президенту слово. Это было по решению организационного комитета Форума. Мы почти с ним не разговаривали, хотя и сидели рядом на сцене. Он читал свою речь, а потом слушал, что говорят другие, а я вела впервые в своей жизни собрание в пять тысяч человек и очень волновалась, чтобы все было в порядке.
Потом мы встречались с президентом еще три раза. Сначала это была Комиссия по правам человека, которую переименовали в Совет. Каждый раз это было не наедине, а с другими членами Совета, правда, с ограниченным доступом прессы. Каждый раз это были откровенные выступления. Президент так или иначе на эти выступления реагировал, соглашался или говорил, что его не все устраивает в нашем видении проблемы. Это были нормальные обсуждения. Но назвать это отношениями с человеком, с которым я четыре раза говорила в таком формате, я не могу.
Л.Ф.: Людмила Михайловна, через неделю исполняется 30 лет со дня подписания Заключительно Акта Соглашения по безопасности и Содружеству в Европе. Какие мероприятия вы планируете?
Л.А.: Первого августа, в день подписания, Московская Хельсинкская группа устраивает большую конференцию, на которую приглашена Элла Александровна Памфилова, уполномоченный по правам человека и председатель Совета. На этой конференции я прочту доклад об исторической роли Хельсинкских соглашений, и о правозащитном движении в СССР, и о самой Хельсинкской группе в Хельсинкском процессе. На этой конференции будут доклады о том, какую роль мы видим для ОБСЕ в наши дни.
