На вопросы Русской службы «Голоса Америки» отвечает мать Михаила Ходорковского – Марина Филипповна Ходорковская.
Люсьен Фикс: Марина Филипповна, добрый вечер. Я был на первой пресс-конференции в Вашингтоне сразу после ареста Михаила Ходорковского, где американские и канадские юристы говорили о произволе российских властей по этому делу. С тех пор я беседовал о судьбе вашего сына со многими известными американскими и российскими политологами и ведущими правозащитниками. Все они сходятся во мнении, что суд над Михаилом был показательным и имел политическую подоплеку. Вы с этим согласны?
Марина Ходорковская: Вполне. На сто процентов. И не потому, что он мой сын. Если бы это был совершенно посторонний человек, я бы сказала то же самое – может быть, даже еще более резко.
Л.Ф.: В чем это выражается, с вашей точки зрения? Почему был арестован ваш сын?
М.Х.: Тут очень много различных версий. Если я буду их все высказывать, то я буду сидеть рядом с ним. Поэтому я скажу то, что я могу сказать. Я считаю, что по какой-то причине господин президент Путин или его окружение, что я особенно подчеркиваю, по каким-то причинам испугались, что он может войти в большую политику. Это, пожалуй, самое главное. Кроме того, имеет большое значение личная неприязнь господина Путина к Михаилу Борисовичу, потому что Михаил относится к тем людям, которые говорят, что думают. Это у нас сейчас не приветствуется.
Л.Ф.: Президент Джордж Буш обсуждал дело Ходорковского с президентом Путиным во время своего визита в Москву на празднование Дня Победы. Видимо, Путин пропустил эту тему мимо ушей, и вскоре Михаил был осужден. За делом вашего сына внимательно следят американские законодатели. Конгрессмены Кристофер Смит и Том Лантос призвали исключить Россию из «Большой восьмерки», а сенатор Сэм Браунбек, председатель Американской комиссии по безопасности и сотрудничеству в Европе («Хельсинкская комиссия») заявил: «Похоже, что с точки зрения Кремля преступление Ходорковского состоит в том, что он переступил грань между бизнесом и политикой».
Но вернемся к сути дела. Как мне сказали юристы-международники, следившие за процессом, они не видят состава преступления, а следовательно, Михаила Ходорковского не должны были вообще судить. Надеялись ли вы, что Михаила оправдают?
М.Х.: Нет, не надеялась.
Л.Ф.: Почему?
М.Х.: Наверно, потому, что я очень хорошо представляю то, что сейчас творится в наших верхних эшелонах власти. Я достаточно реалистичный человек.
Л.Ф.: И у вас не было совершенно никаких надежд?
М.Х.: Абсолютно.
Л.Ф.: А думали ли вы, что ему дадут такой большой срок?
М.Х.: Да, думала. Если зам главного прокурора г-н Колесников еще до начала процесса озвучил фразу «Больше десяти лет, к сожалению, дать нельзя», то это было настолько мощным давлением на суд и на прокуратуру, что после этого ожидать чего-либо другого было бы просто наивно. Тем паче, что у нас все очень послушные.
Л.Ф.: Марина Филипповна, как вы восприняли приговор и как воспринял его Борис Моисеевич?
М.Х.: Мы восприняли его стойко. Волосы на себе мы не рвали. Мы не рыдали. Мы восприняли приговор стойко, потому что наш сын воспринял его так, а мы тем более не должны были показать никакого вида.
Л.Ф.: У вас уже была встреча с Михаилом. Как он переносит заключение?
М.Х.: Мы виделись вчера. Нам дали час свидания в тюрьме. Ну, свидание, как у нас происходит? Через стекло и по телефону. Хочу отметить, что телефон один. Поэтому когда говорит муж – я не слышу, а когда я говорю – он не слышит, о чем мы говорили. Это очень неудобно.
Наш сын совершенно адекватно оценивает сложившуюся ситуацию и абсолютно спокойно её воспринимает. Во всяком случае, внешне. Он много читает, преимущественно литературу чисто философского, исторического содержания, – ту, что проводит некие параллели с теперешним, и даже рассказывает нам много интересного.
Л.Ф.: Марина Филипповна, где он отбывает срок?
М.Х.: Тюрьма называется «Матросская тишина».
Л.Ф.: Но ведь он сидел в «Матросской тишине» в предварительном заключении? Михаила приговорили к отбыванию срока в колонии строгого режима?
М.Х.: Если предварительным заключением называется несколько лет, то «Матросская тишина» – тюрьма предварительного заключения.
Л.Ф.: Уполномоченный по правам человека в РФ Владимир Лукин полагает, что приговор по делу Ходорковского-Лебедева будет изменен в ходе его рассмотрения в высших судебных инстанциях. Надеетесь ли вы, что апелляционный суд оправдает Михаила, или по крайней мере сократит срок заключения?
М.Х.: Если не будет какого-либо давления со стороны Запада – то нет, не надеюсь.
Л.Ф.: Кто оказывает вам моральную поддержку и в чем она выражается?
М.Х.: Моральная поддержка у меня идет со всех сторон. Я за все это время ни одного раза и ни от одного человека не слышала ни одного плохого слова. Я получаю очень много телеграмм и писем со всей нашей страны, и не только из нашей. Мне постоянно звонят люди. Те, кто не знает нашего адреса, звонят в редакции газет, радио, а те мне пересылают или читают. Так что поддержки очень много – от представителей самых разных слоев населения, от людей всех возрастов – от студентов до восьмидесятилетних стариков.
Л.Ф.: Марина Филипповна, большое спасибо.
