По просьбе Русской службы «Голоса Америки» события, связанные с нападением нацистской Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года, обсуждает по телефону заместитель директора Московского центра Карнеги Дмитрий Тренин.
Люсьен Фикс: Дмитрий, 64 года назад Германия напала на Советский Союз. Об этих событиях написаны тома. И даже совсем недавно в Америке вышли три книги о Сталине, где подробно описываются эти события. Можно ли нападение Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года назвать неожиданным?
Дмитрий Тренин: Безусловно, для тех, на кого напали, это было неожиданное нападение – для советского народа, для вооруженных сил и для советского руководства. Безусловно, это было неожиданное нападение.
Л.Ф.: У Сталина были все данные о подготовке нападения Германии на Советский Союз. Одни только сообщения Рихарда Зорге могли дать Сталину возможность (если не время) задуматься. Почему Сталин не внял этим сообщениям?
Д.Т.: У Сталина было много различной информации, в том числе сообщения Зорге с точным указанием даты начала войны. Но надо учитывать тот контекст, в котором принимались тогда политические решения, и ту роль, которую в принятии решений играл один человек. Сталин руководствовался не только информацией, которую он получал от советской разведки, но и своим собственным видением развития ситуации в мире, своим собственным видением намерений Гитлера и германского руководства. И он во многом прислушивался к себе, к своим инстинктам, к своим оценкам.
Л.Ф.: Как отреагировал Сталин на сообщения о нападении Германии?
Д.Т.: Это сообщение фактически выбило его из рабочего состояния вплоть до начала июля. И вплоть до третьего июля Сталин хранил молчание, как известно. Лишь третьего июля он выступил с обращением к советскому народу. И после этого он взял уже практически руководство обороной страны в свои руки.
Л.Ф.: Сталин не доверял Гитлеру. Тем не менее он дал санкции Молотову от имени Советского Союза 23 августа 1939 года подписать с Германией договор о ненападении. Этот пакт, который вошел в историю как «пакт Молотова-Риббентропа», по сути дал зеленый свет для нападения Германии на Польшу. На что рассчитывал Сталин?
Д.Т.: Сталин рассчитывал на то, что ему удастся переиграть Гитлера, оттянуть начало войны, подтолкнуть немцев к тому, чтобы они обернулись против западных стран, обессилить Германию и западные страны и затем, примерно к 1942 году, оказаться в более выгодном геостратегическом положению по отношению к Германии и другим странам на Западе.
Л.Ф.: Сталин пытался, как вы говорите, оттянуть начало войны, но он понимал, что война неизбежна. Что он сделал для укрепления обороноспособности СССР?
Д.Т.: При Сталине индустриализация, коллективизация, а также многочисленные репрессии служили цели превращения Советского Союза в крепость под единым командованием, без малейших отклонений от линии этого командования. И фактически вся сталинская политика с начала индустриализации была подготовкой к войне. Эта политика привела к тому, что у Советского Союза к моменту начала войны была создана довольно мощная промышленная база. Но эта политика, поскольку она основывалась на единоличной воле и беспрекословном подчинении всей страны воле одного человека, привела к той трагедии, которая разразилась 22 июня. При другой ситуации в стране многие миллионы жизней были бы спасены.
Л.Ф.: В то время, когда Молотов и Риббентроп подписывали пакт о ненападении, да и до этого, Сталин проводил чистку в рядах верховного командования вооруженных сил СССР. Как эта чистка отразилась на обороноспособности Советского Союза в первые годы войны?
Д.Т.: Чистка выбила из рядов командования советскими вооруженными силами многих – наверное, даже большинство крупных военачальников, людей, обладавших опытом ведения современной войны, в том числе ветеранов испанской войны. Она привела к деморализации, наверное, большинства советских военных командиров того времени. И эта чистка также ответственна за те неслыханные потери, которые Советский Союз понес в первые месяцы войны.
Л.Ф.: Потери советских войск в начале войны были катастрофическими. Понимал ли Сталин, что, уничтожив верхушку генералитета, он сам поставил Советский Союз под удар?
Д.Т.: Сталин руководствовался политической логикой укрепления режима личной власти. Он понимал, что та политика, которую он проводит, не может не вызывать сопротивления, а сопротивление может привести к падению его режима, к его собственному падению. И он понимал, что у оппозиции будет шанс свергнуть его только в том случае, если она будет опираться на армию. Поэтому он целенаправленно уничтожал руководство Красной Армии с тем, чтобы у оппозиции не было шансов.
Л.Ф.: Дмитрий, мы все знаем, чем закончилась Вторая мировая война: нацизм был уничтожен, но над Европой опустился «железный занавес». На ком лежит ответственность за порабощение Восточной Европы?
Д.Т.: Это очень сложный вопрос... Очень просто было бы сказать, что ответственность лежит на Сталине, на верхушке советского политического руководства, которые вначале постарались исключить возможность повторения эффекта 22 июня за счет продвижения стратегических границ Советского Союза максимально дальше на Запад, а потом, в условиях начавшейся «холодной войны», они продвинулись еще дальше – от создания буфера безопасности к советизации стран Центральной и Восточной Европы. Но это была бы лишь часть правды.
Другая часть правды (возможно, меньшая) заключается в том, что тогдашняя геополитическая ситуация диктовала западным союзникам необходимость договариваться и торговаться со Сталиным. И на встречах союзных руководителей в 1945 году в Ялте и в Потсдаме западные державы фактически согласились с тем, что военный контроль (а они не могли не понимать, что за военным контролем последует и контроль политический) над Центральной и Восточной Европой будет находиться в руках Сталина. Мы помним, как Черчилль несколько раньше (в 1944 году) договаривался со Сталиным о процентах влияния Советского Союза и Запада в правительствах различных освобождаемых стран.
То, что произошло тогда, произошло в тогдашней политической и стратегической ситуации. Безусловно, Советский Союз принес в страны Центральной и Восточной Европы несвободу. Но так же важно понимать, что страны Центральной и Восточной Европы в большинстве своем не сопротивлялись этому. Когда Сталин попытался советизировать Финляндию, он получил военный отпор. В результате Финляндия так и не была советизирована, она осталась в этом смысле свободной страной вплоть до распада Советского Союза. Когда же Сталин решил аннексировать страны Балтии, они не сопротивлялись, хотя у них были вооруженные силы, – слабые, конечно, но они предпочли не сопротивляться. Страны Центральной и Восточной Европы восприняли новую власть без энтузиазма в большинстве своем, но и без того, чтобы противостоять этой власти.
Я хочу это подчеркнуть сегодня, потому что установление большевистского режима в России – мы должны все это хорошо понимать – было оплачено миллионами жизней людей, которые с оружием в руках воевали против Ленина, Троцкого и их соратников. И эта война, гражданская война, в России продолжалась несколько лет. Режим советский не укрепился в стране при пассивном отношении значительной части народа к большевизации страны: в России большевизму давали отпор. В странах Центральной и Восточной Европы отпора сталинизму практически не было. Я не хочу в данном случае никого обвинять, я просто хочу зафиксировать этот исторический факт.
Л.Ф.: Дмитрий, большое спасибо.
Д.Т.: Спасибо вам.
