Западные издания выступили с рядом публикаций, посвященных борьбе кремлевских элит и их влиянию на президента России, который, по мнению обозревателей, становится все менее самостоятельным. Эти вопросы, а также то, как дело Ходорковского отражается на российской экономике, в интервью для Русской службы «Голоса Америки» комментирует ведущий научный сотрудник Московского Центра Карнеги Николай Петров.
Люсьен Фикс: Николай, сейчас, под прикрытием Уголовного кодекса происходит перераспределение власти, наилучшим примером которого служит дело ЮКОСа. Расклады в такой игре, ставкой в которой являются миллиарды долларов, меняются довольно резко. Не считаете ли вы, что именно поэтому заявления президента Путина расходятся с действительностью?
Николай Петров: Мне кажется, что в условиях той политической конструкции, которая была построена Путиным, или при Путине, очень сложно обеспечивать баланс сил основных участников в ситуации, когда нет независимой судебной системы. Любое решение в пользу той или иной группы автоматически ведет к существенному изменению баланса сил. Это то, что мы наблюдаем сейчас, когда, с одной стороны, очень большим влиянием (в том числе и в области экономики и в общественном развитии) пользуется силовая часть окружения Путина, а с другой стороны, эта силовая часть уже давно не выглядит как монолит и внутри нее начинаются склоки и конфликты по поводу того, кому достанутся куски собственности, отобранные, скажем, у ЮКОСа.
Л.Ф.: На вопросы, которые задавало себе мировое сообщество в 2000 году, когда Путин только пришел к власти, до сих пор нет ответа. Действительно ли Путин тот человек, который управляет Россией? «Путин – не единственный властитель, – говорит дипломат и бывший кремлевский чиновник Владимир Федоровский. – Путин зависит от своего окружения, а оно в большинстве своем представляет собой спецслужбы. Эти люди гарантируют ему власть, а за это требуют свое». Вы согласны с его мнением?
Н.П.: Мне кажется, что это действительно так. То, что мы наблюдали за последние пять лет, – это ослабление всех реальных институтов власти, за исключением президента, и наоборот, существенное усиление президентской власти. В ситуации непрозрачности и непубличности российской политики усиление президентской власти означает, что те группы и силы, которые оказывают влияние на президента или чьим лицом служит президент (что не так важно), они втайне, и уж никак не контролируемые обществом, реально осуществляют принятие всех решений и никак не сбалансированы какими-то конституционными институтами. В этой ситуации построена довольно сложная механическая система, которая не обладает гибкостью и центр тяжести которой находится очень высоко. Поэтому любое изменение обстоятельств, любой серьезный толчок может привести к тому, что система не справится и окажется поломанной.
Л.Ф.: Неопределенный климат в сфере бизнеса, вызванный полным упадком законности, несет разрушительные последствия и для местного российского бизнеса, и для иностранных компаний и частных лиц, которые заинтересованы в инвестициях в Россию. Как вы считаете?
Н.П.: Да, это абсолютно справедливо. Здесь важно подчеркнуть, что для бизнеса, и в первую очередь для инвесторов, важна не столько демократичность, сколько четкость и определенность и неизменность правил игры. Этого, к сожалению, в России нет. Сейчас уже речь идет не столько о том, насколько демократичны и прозрачны те процедуры, которые определяют политический процесс, сколько о том, насколько эффективна способность Кремля управлять, насколько эффективно это управление, насколько выдерживаются правила игры. Подозрения и негативная реакция бизнеса связаны как раз с тем, что правила игры неопределенны и постоянно меняются.
Л.Ф.: Реагируя на преследование Ходорковского, некоторые иностранные инвесторы свернули свои планы инвестирования в Россию. Хуже того, в прошлом году утечка капитала утроилась и достигла восьми миллиардов долларов. Российский экономический рост стал более вялым и сошел с траектории удвоения ВВП. Так, во всяком случае, считают экономисты…
Н.П.: К сожалению, это так. И, к сожалению, выбирая между политическими целями и экономическими целями обеспечения экономического роста, лица, принимающие решения, – что называется «политический класс», – исходят из примата целей политических. То есть субъективно и корпоративно они, видимо, действуют вполне логично, но беда в том, что это ведет к обрушению всей системы. Реально оказывается, что они пилят тот сук, на котором сами сидят.
Л.Ф.: После падения СССР Россия начала политические реформы, но проводила их на шаткой экономической основе. Путин постепенно забирает эти политические права, и на его пути не стоит никакого хоть сколько-нибудь крепкого среднего класса. Как аналитик считаете ли вы, что положение довольно плачевное?
Н.П.: Да, мне кажется, что главная или, по крайней мере, одна из существенных бед России заключается не в том, хорош или плох сам президент, а в том, что нет тех сдерживающих факторов в виде устоявшихся традиций, в виде влиятельных групп населения, которые способны ограничивать власть и реализовывать свои собственные интересы, и, безусловно, наличие собственников, имеющих четкие и определенные интересы, способных выражать их и следить за соблюдением своего интереса. Это едва ли не главный фактор, которого сейчас в России нет. И поэтому те демократические достижения, которые были достигнуты, в том числе и благодаря такому простому фактору как ослабление централизованного государства, сейчас постепенно уходят, а сильного и самостоятельного общества, которое способно было бы сохранять и усиливать элементы демократии, – этого, к сожалению, пока тоже нет.
Л.Ф.: Большое спасибо.
