Ущерб от энергоаварии 25 мая может превысить пять миллиардов рублей: об этом сообщил журналистам исполняющий обязанности руководителя «Ростехнадзора» Андрей Малышев. Независимый российский военный аналитик Павел Фельгенгауэр в интервью для Русской службы «Голоса Америки» говорит о причинах и последствиях плачевного состояния российской энергетики.
Люсьен Фикс: Павел, прочел вашу статью в Moscow Times, которая наводит на грустные размышления о будущем России в плане энергетических ресурсов, и не только. Срыв подачи электричества в Москве на прошлой неделе, в результате чего Москва замерла, вызвал у вас вопрос: а что будет, если такое произойдет в крупном масштабе? Ведь в Москве и Московской области находятся атомные реакторы, склады оружия массового поражения и военные базы. Какой ответ дали вам российские официальные лица на этот вопрос?
Павел Фельгенгауэр: У нас утверждают и утверждали по ходу дела, что у нас есть «купирующие системы». В бункерах, действительно, все контролируют. Все стратегическое оружие, штаб ракетных войск стратегического назначения России находятся здесь, в центре Москвы, и в Подмосковье, в Одинцово… Там, в Одинцово, действительно все отключили, но вступили в дело альтернативные источники: у них был дизель. Дизель заработал. И система продолжала работать.
В других местах, похоже, этого не было. И об этом сейчас выясняется достаточно много. Что не было в больницах… В воинских частях тоже не было... Это опасно. Скорее всего, системы охраны тоже отключились. Сейчас всего не говорят, но ясно, что многие опасные объекты были под угрозой. Теперь сообщают, что будут везде устанавливать дизели – на всякий случай. Это само по себе хорошо. Хорошо, что будут ставить дизели. В Грузии они есть на проспекте Руставели в каждом кафе, в каждом магазине… Выключают свет – все включают дизели.
Но для великой державы с опасными производствами, в общем, не везде дизель сможет поддержать производство, потому что есть еще опасность производства непрерывного цикла: там могут быть большие аварии. А такие отключения идут очень часто в других регионах России… Теперь это случилось в Москве. И специалисты говорят, что, по-видимому, такие вещи будут нарастать, поскольку у нас нарастающие проблемы. У нас дефицит электроэнергии. Обещают – через пару лет будет серьезный дефицит газа, на котором тоже функционирует значительная часть страны.
Л.Ф.: В своей статье вы цитируете специалистов, которые предсказывают, что следует ожидать крупномасштабного срыва подачи электроэнергии. На чем они основывают свои предположения?
П.Ф.: В московском регионе это было предсказано. Я цитирую бывшего заместителя министра энергетики (в начале первого срока Путина) Владимира Милова. Выступая на конференции несколько месяцев назад, он объяснял, что у нас энергосбережение осталось на том же уровне, что в советское время, и даже хуже. Россия на каком-то предпоследнем месте в мире. Слишком много расходуется энергии, и никто не пытается это изменить, поскольку цены на энергию были низкими. Они поддерживаются путем тарифов, и у производства, у производственников нет никаких стимулов перевооружать производство, чтобы сокращать энергопотребление. А при этом новых мощностей никто не строил с советских времен, потому что с 90-х годов было падение потребления, и все решили, что у нас такие резервные мощности, что ничего делать не надо. И не делали. А теперь в результате экономического роста, который начался в 1998 году, потребление резко выросло, а мощностей нет.
Особенно тяжелая ситуация в московском регионе. Об этом говорили и Милов, и другие. Поэтому даже самая маленькая авария может вызвать цепную реакцию и отключение, потому что нечем заместить: система очень напряжена, а потребление продолжает расти. И если будет продолжаться экономический рост, то этот кризис будет нарастать.
Еще другая проблема – с производством газа. В российской земле газа много, но никто не вкладывает деньги в то, чтобы разрабатывать новые месторождения. Монополия «Газпрома» мешает независимым производителям добывать газ, а сам «Газпром» деньги тратит на другое, не на производство. К 2007 году обещают достаточно серьезное снижение производства газа в абсолютных величинах. Тогда, значит, либо нужно сокращать экспорт и терять на этом деньги, либо сокращать газоснабжение собственной страны.
Энергетическая ситуация, по мнению специалистов, в России очень тяжелая сейчас. В ближайшие годы, в общем, сильных изменений не видно – нет возможностей. То есть невозможно быстро решить эти вопросы. Они требуют огромных капиталовложений и в энергосбережение, и в создание новых мощностей, и в разработку новых газовых месторождений, Есть очень серьезный кризис, системный кризис, из которого нету простого и быстрого выхода вообще. И это создает дополнительную опасность, поскольку Россия – это страна, где очень много различных опасных производств.
Достаточно вспомнить чернобыльскую аварию в 1986 году, когда на четвертом реакторе проводили эксперимент – как он будет работать в случае отключения электричества. И в результате этого эксперимента, по сути – экспериментального отключения электричества, и произошел взрыв реактора. Надеюсь, что таких последствий от того, что у нас постоянно, по-видимому, в ближайшем будущем будет отключаться электроэнергия, не будет. Но в принципе вот что может произойти.
Л.Ф.: Павел, вы пишете, что Кремль планирует прибрать к рукам всю нефтедобычу и ограничить иностранные капиталовложения, что приведет к полному хаосу в энергетическом секторе. Как вы считаете, не служит ли дело Ходорковского прелюдией к тому, что вы предсказываете?
П.Ф.: Дело Ходорковского в том-то, собственно, и состоит, что в первый срок Путина группировка в Кремле прибрала к рукам… Они стали монополистами в газе и в транспорте нефти и газа, а сейчас делают все, чтобы стать монополистами и в нефтедобыче. Дело ЮКОСа – это прежде всего не столько политическое дело, сколько дело по захвату нефтедобывающих мощностей ЮКОСа, которые весьма значительны. Он производит один миллион баррелей в день. Это очень много – скажем, одна треть от нынешней добычи Ирака, и больше, чем добывают многие мелкие страны ОПЕК. То есть это очень большие нефтяные мощности. Именно их хотели захватить.
Но при этом управление, видимо, будет не очень эффективным. Если посмотреть, насколько Алексей Миллер, поставленный Кремлем на «Газпром»… А он, кстати, был вместе с Владимиром Миловым, которого я цитирую, – они одновременно были замминистрами энергетики... Вот одного выгнали, а другого назначили на «Газпром». А в результате «Газпром» выглядит очень плохо. Там расходы на собственно производство в сравнении с остальными, прочими расходами, – это один к двум с половиной. То есть там просто проедают, а, может быть, и просто разворовывают, как многие считают, огромные суммы денег, не вкладывая их в производство. Если то же самое будет в нефтяном секторе, то последствия для страны будут не очень хорошие.
Л.Ф.: Через пару лет, указываете вы в статье, нынешний мираж политически стабильной и экономически процветающей страны может рассеяться, как дым, и Россия вернется к положению, которое существовало в 90-х годах.
П.Ф.: Да. Ну, здесь тоже, к сожалению, ситуация достаточно понятная. И такого мнения придерживается довольно много, к сожалению, людей . . . Нынешняя стабильность, схема роста, которая сейчас есть, которая действует с 1998 года, – она себя исчерпала. Она была основана на включении назад в производство советских мощностей в промышленности, которые приобрели конкурентоспособность после девальвации рубля. И чтобы поддержать конкурентоспособность старой советской промышленности, Центробанк придерживал рост курса рубля и для этого скупал огромное количество долларов, вкачивая в экономику рубли, что сейчас создает серьезнейшую опасность роста инфляции. А эти несовременные производства потребляют очень много энергии, но их держали на ходу, чтобы получить экономический рост. То есть оперировали двумя вещами: дешевым рублем и дешевыми энергоресурсами.
Вот эта модель роста себя и исчерпала. Совершенно очевидно, что рост в России сойдет на нет, а если он будет продолжаться, то в нынешних условиях это только приведет к нарастанию очень тяжелого энергетического кризиса. А без роста явно начнется и политический кризис в стране, поскольку люди будут жить все хуже. В принципе политика Путина внутри страны, начиная с 200 года, нацелена именно на экономический рост, чтобы улучшить благосостояние и увеличить свою популярность. А роста не будет. Будет энергетический кризис, переходящий в экономический, который, в свою очередь, перейдет в политический кризис. Я боюсь, что в ближайшие два года мы увидим опять серьезную дестабилизацию внутри страны.
Л.Ф.: Павел, в заключение нашего интервью мне хотелось бы, чтобы вы дали разъяснения последнего абзаца вашей статьи в газете Мoscow Times: «…Слабость и коррупция в Кремле сегодня представляет такую же угрозу России и остальному миру, какую представлял СССР в период “холодной войны”».
П.Ф.: Я обсуждал эти вещи со многими людьми, в том числе, с г-ном Юргенсом, с г-ном Явлинским и с иностранными дипломатами. Но вы понимаете, что это такое – серьезная энергетическая дестабилизация с постоянными отключениями электроэнергии, затем общеэкономический спад и политическая дестабилизация в стране, которая остается ядерной сверхдержавой, в которой, по некоторым подсчетам, почти 20 тысяч ядерных боезарядов, и при этом еще очень большое количество ядерных материалов от разобранных боеголовок, которые довольно просто опять собрать… Ну, и кроме ядерного оружия, о котором все знают, у нас еще химическое оружие, у нас огромное количество ядерных реакторов по стране, у нас различные опасные производства – не ядерные, но физически опасные… Нестабильность в такой стране – это опасность для всего мира. Конечно, прежде всего, для самой России. Но и для всего мира тоже.
Л.Ф.: Павел, большое спасибо за ваше внимание к «Голосу Америки».
П.Ф.: До свидания.
