На этой неделе российский президент Владимир Путин совершил поездку по Ближнему Востоку. Он посетил Египет, Израиль и палестинские территории. Поездку Путина по просьбе Русской службы «Голоса Америки» комментирует директор российских и азиатских исследований при вашингтонском Центре оборонной информации политолог Николай Злобин.
Люсьен Фикс: Визит президента Путина на Ближний Восток завершен. Чем этот визит знаменателен?
Николай Злобин: Во-первых, надо отметить, что это первый визит действующего главы российского государства в регион и в Израиль, в частности. Поэтому сам факт визита сыграет историческую роль и, безусловно, останется в истории российской дипломатии. Второе, как я думаю, важно отметить, что Россия показала свою серьезную заинтересованность в том, чтобы оставаться важным политическим игроком в этом регионе, участником тех политических процессов, которые там происходят. Россия показала свою возможность формулировать некоторые первоначальные предложения, создавать какие-то проекты, программы по решению ближневосточных проблем. Я думаю, что этот визит президента Путина является, может быть, самой активной, самой серьезной демонстрацией политической воли в российской ближневосточной политике, которые мы видели за последние несколько лет. Мне кажется, что этот визит сыграл важную политическую роль в том плане, что Россия сделала шаг в правильную сторону.
Л.Ф.: В ходе визита израильские руководители высказали Путину свою озабоченность по двум главным вопросам: намерение России продать Сирии зенитные ракетные комплексы и поставки Ирану российской ядерной технологии. Путин защищал эти сделки, указывая, что ракеты, о которых идет речь, не будут представлять угрозы Израилю, а поставляемая Ирану ядерная технология направлена на использование исключительно в мирных целях. Это очень серьезные проблемы, не так ли?
Н.З.: Мне кажется, вы подняли важные вопросы, которые выходят далеко за рамки региона: они волнуют многих, в том числе Вашингтон. Я думаю, что, с одной стороны, надо отдать должное российскому руководству, поскольку сотрудничество с Ираном за последние несколько лет стало более компромиссным, гораздо более гибким. Мне кажется, что президент Путин дал четко понять иранскому руководству, что Россия будет категорически против ядерного военного развития иранской программы.
Другой вопрос – насколько Россия сможет контролировать этот процесс и не послужит ли российское ядерное сотрудничество с Ираном тому, что Иран перейдет к созданию военных вариантов ядерной программы. В таком случае Россия утратит контроль за ситуацией. Для России этот вопрос крайне важен, потому что Россия не заинтересована в создании еще одного ядерного государства в регионе, поскольку это может очень серьезно поколебать геополитическую стабильность и безопасность региона и, по большому счету, пошатнуть влияние, на которое Россия надеется в регионе. С другой стороны, Иран является одним из немногих внешнеполитических партнеров России, на который страна может рассчитывать. Строительство ядерной электростанции в Бушире с последующей ее эксплуатацией – для России очень важный проект, а для Минатома очень важная внешнеэкономическая акция.
Что же касается решения президента Путина по продаже Сирии зенитных комплексов «Стрелец» то, как я думаю, этот вопрос тоже очень острый. Как сходится большинство экспертов на Западе, эти ракеты могут представлять угрозу не только государству Израиль: они могут попасть в руки террористов, могут быть легко модифицированы. В этой связи хотелось бы, чтобы российское руководство оценило военную и политическую необходимость данной сделки. Экономический эффект от нее – совершенно микроскопический с точки зрения российского внешнеэкономического бюджета. Речь идет о политическом влиянии, речь идет о поддержке сирийского режима, который является одним из немногих, скажем так, «друзей» России в регионе. В стратегической перспективе позиция России по поддержке этого режима будет способствовать укреплению или даже сохранению российской позиции на Ближнем Востоке.
Л.Ф.: После переговоров с палестинским руководителем Махмудом Аббасом на пресс-конференции в Рамаллахе Путин обещал помогать палестинцам в экономическом возрождении и укреплении силовых структур. Что может собой представлять эта помощь? Соединенные Штаты обещали палестинцам то же самое, если Махмуд Аббас обуздает экстремистов. Но каждая из сторон, естественно, преследует свои собственные интересы в регионе. Какие интересы преследует Россия?
Н.З.: Я думаю, что главный интерес России заключается в том, чтобы сохранить и усилить свое влияние в регионе. Самый эффективный способ это делать – через Палестинскую автономию, потому что российские позиции в Израиле гораздо слабее и Израиль, безусловно, все же ориентируется на США, на страны НАТО, а Палестина в данном случае, безусловно является удобным плацдармом для российских политических и экономических амбиций. В ходе визита, как мы знаем, президент Путин посетил и Израиль и Палестину, что само по себе является, как мне кажется, важным шагом.
Что касается помощи Палестинской автономии, то здесь есть серьезное различие в российской и американской позиции. Если американцы говорят, что палестинцы сначала должны доказать свою эффективность, желание, политическую волю бороться с терроризмом, после чего американцы готовы включиться и помогать им как техникой, так и технологией и соответствующим образованием и тренировкой, то Россия (и президент Путин об этом прямо сказал) считает, что нельзя требовать от палестинцев демонстрации борьбы с терроризмом, пока у них нет соответствующего вооружения и соответствующей техники. Не могут же они, сказал Путин, бороться с терроризмом при помощи рогаток и булыжников. Давайте сначала начнем поставлять им технику, в том числе бронированные автомобили.
Израиль резко возражает против этого. Насколько я понимаю, эта позиция России не вызывает сочувствия и в Соединенных Штатах. Здесь есть разница в подходах – как помогать Палестине. Помогать Палестине, безусловно, надо, помогать ей надо в борьбе с терроризмом, но и та и другая сторона должны получить от палестинцев, в первую очередь, демонстрацию воли того, что они готовы бороться с терроризмом, устанавливать политический диалог с Израилем и решать все проблемы мирным путем.
Л.Ф.: На пресс-конференции в Рамаллахе Путин предложил провести осенью этого года в Москве международную конференцию по Ближнему Востоку. Палестинцы приветствовали это предложение, Израиль не соглашается, указывая, что время для такой многосторонней конференции не созрело. Считаете ли вы, что такая конференция может состояться?
Н.З.: Конференция может состояться, но вряд ли она будет такой, какой предложил ее президент Путин. Конференция по решению ближневосточной проблемы с участием лидеров всех заинтересованных сторон может состояться, скорее всего, на уровне экспертного сообщества, на уровне дипломатов, на уровне представителей тех или иных политических сил. Но я согласен с тем, что проводить такую конференцию осенью будет рано. Ни регион, ни участники процесса, на мой взгляд, не готовы к тому, чтобы сесть за стол переговоров. Есть очень серьезные разногласия, есть проблемы, нет понимания по многим вопросам, которые требуют компромисса, а главное – существует очень высокий уровень недоверия между Палестиной и Израилем по отношению друг к другу. Я думаю, что без этого доверия (а его невозможно заработать к осени) такая конференция будет обречена на неудачу.
