Борьба с терроризмом заявлена в нынешнем послании президента России Владимира Путина как одна из важнейших стратегических задач, которую предлагается решать путем укрепления правовой системы страны. Символично, что накануне своего ежегодного послания Владимир Путин внес в Госдуму проект нового закона «О государственной службе российского казачества», который, как считают его разработчики, будет способствовать укреплению правопорядка и борьбе с терроризмом, прежде всего на территории Северного Кавказа. Ну, а что реально можно ждать от нового закона? Насколько нынешнее российское казачество способно содействовать безопасности граждан и государства и при этом оставаться в общефедеральном правовом поле?
Прежде всего законопроект о госслужбе казачества можно занести в своеобразную книгу рекордов российского парламента. На повестке дня он стоит уже четырнадцать лет. И пережил пять редакций. Еще в 2003 году думская левая оппозиция пыталась провести свой вариант этого законопроекта, но безуспешно. Тогда политически оппоненты категорически заявили, что «нельзя принимать закон по этническому признаку».
В нынешнем президентском законопроекте, как поясняет руководитель думского комитета по делам федерации и национальной политике Виктор Гришин, казаки будут иметь право не только на военную и правоохранительную, но и на гражданскую службу. Правда, чем она будет отличаться от гражданской службы «неказаков», пока понять сложно. А если ничем, то насколько все это оправдано?
В общем, вопросы есть. Чтобы лучше их понять, нужно вновь обратиться к истории казачества и его роли в судьбах России. А роль эта очень противоречива.
Кто же такие казаки? С одной стороны – верные защитники престола и отечества, привилегированное военное сословие, которое не раз использовалось монархией для подавления национально-освободительных и революционных выступлений, а избранные представители которого несли службу в личной императорской охране – лейб-гвардии.
С другой стороны, именно казаки извечно считались на Руси самым непокорным и свободолюбивым народом. Достаточно вспомнить казачьи бунты и вождей казачьих восстаний Степана Разина и Емельяна Пугачева, Кондратия Булавина и Игната Некрасова. А такой трудный в России опыт демократического и в том числе местного самоуправления во многом исторически связан с существованием на Дону и на Днепре «казачьих республик».
Именно казачество в сталинские годы в первую очередь подвергалось раскулачиванию, ссылкам и голодомору, то есть «уничтожению как класс». Поэтому ежегодно 26 апреля на Юге России отмечают День принятия федерального Закона «О реабилитации репрессированных народов», к которому относят и казачество. Ведь если до революции 1917 года численность казачьего населения в России составляла 5 миллионов человек, то сегодня, по самым оптимистическим оценкам, – менее 1 миллиона.
Вот почему, считает ведущий сотрудник Института политического и военного анализа Сергей Маркедонов, сейчас уместнее использовать термин «неоказачество», так как между историческим казачеством и движением за его возрождение прошло 70 лет. Казачество, по мнению этого аналитика, объективно утратило свои социально-экономические, политические и военно-полицейские функции. Впрочем, сами казаки так не считают.
Своего рода модельными регионами процесса казачьего возрождения могут стать края, области и республики Юга России. Например, сегодня только на Кубани официально проживает 147 тысяч казачьих семей: они объединены в Кубанское казачье Войско, которое реально является одной из самых многочисленных региональных общественных организаций и объединяет казачьи общества в трех субъектах Федерации, а также на территории соседней республики Абхазия. Пока что деятельность этой достаточно крупной структуры во многом регламентируется только президентским указом еще от 1998 года. Но вот парадокс: сами казаки пока что не в восторге от нового законопроекта.
Объяснение этому в какой-то степени содержится в комментарии советника президента России по казачеству, а в недавнем прошлом – командующего войсками в Чечне и на всем Северном Кавказе, генерала Геннадия Трошева. Генерал подчеркивает, что новый закон вовсе не даст казачьим обществам, входящим в государственный реестр, каких-либо особых привилегий, льгот или дополнительного финансирования, но позволит этим организациям на законной основе предлагать свое сотрудничество местной власти. Речь идет о том, что теперь реестровые казачьи общества могут направлять своих представителей для исполнения государственной службы по девяти направлениям. И это отнюдь не только военная служба, но экологические инспекции, лесное хозяйство, рыбоохрана…
Принципиально важно, что новый закон предусматривает и несение казаками службы по охране правопорядка. Кстати, такой опыт совместного патрулирования с милицией уже есть в некоторых кубанских станицах. Но, правда, за свое содействие правоохранительным органам казаки пока не получали денег и не имели никаких социальных гарантий. По новому закону все это будет.
Но вернемся к посланию президента. В нем Владимир Путин заявил: «Надо создать такие правоохранительные органы, работой которых добропорядочный гражданин мог бы гордиться, а не переходить на другую сторону при виде человека в погонах». Российские правозащитники и представители национальных общин считают, что как раз тут при исполнении нового закона и может возникнуть проблема. Особенно при патрулировании казаками в населенных пунктах, где компактно проживает неказачье население, в частности, армяне, греки, черкесы… Не придется ли этим российским гражданам переходить на другую сторону дороги при виде блюстителя порядка в казачьей форме? «Ведь, как показывает опыт, – делится опасениями известный правозащитник Лев Пономарев, – казаки зачастую по-своему трактуют понятия закона и правопорядка…».
Нет особых сомнений, что нынешний – президентский законопроект нынешней Государственной Думой будет принят. Но вот насколько серьезным, а главное, конструктивным, учитывающим интересы всех россиян, будет его обсуждение, – покажет уже первое чтение в мае этого года.
