Сегодня президент Кыргызстана Аскар Акаев официально подал в отставку. «Голос Америки» обратился к киргизской тележурналистке Юлии Савченко, находящейся в Вашингтоне на стажировке по программе Рэйгана-Фассела при Национальном Фонде поддержания развития демократии, с просьбой высказать свое мнение о ситуации в Кыргызстане.
Люсьен Фикс:
Когда началась «тюльпановая революция – многие в Кыргызстане называют ее «миндальной», сейчас в вашей стране цветет миндаль – вы были в Америке. Ваши первые впечатления после того, как демонстранты захватили Белый дом в Бишкеке?
Юлия Савченко:
Вы знаете, было очень страшно, и по-человечески, и профессионально, потому что, в общем, такого исхода событий, конечно же, никто не ожидал. И буквально за день до этого я читала различные аналитические сайты, российские газеты, западные газеты, и, естественно, все говорили, что Аскар Акаев одержал сокрушительную победу над оппозицией, что ничего подобного в Кыргызстане невозможно. И поэтому я не могу сказать, что это каким-то образом успокаивало, но, по крайней мере, все было более или менее ясно. И на следующий день я просто получила информацию очень таким, интересным образом – мне позвонили, потому что все это случилось ночью по американскому времени… И мне позвонили и спросили: а правда, что Белый дом уже захватили? А у меня не было даже представления о том, что были какие-то попытки захвата белого дома. И вот когда я это узнала, и когда я увидела первые картины, когда люди выбрасывали из окон компьютеры, документацию, и когда Белый дом в центре нашего города Бишкек начал гореть, это действительно было очень страшно и не поддавалось, в общем-то, никакому анализу. Потому что, практически всегда столица Кыргызстана и вообще Кыргызстан был достаточно мирной страной. У нас были некоторые проблемы с вторжением исламских фундаменталистов на юге страны, у нас был также конфликт в 2002 году, но все это, конечно же, не шло ни в какое сравнение с тем, что я увидела в кадрах новостных агентств и прочитала в газетах.
Л.Ф.:
Как вы можете охарактеризовать Аскара Акаева за время его пятнадцатилетнего правления?
Ю.С.:
Очень тяжело дать какую-то единую характеристику, потому что наш президент очень сильно менялся за эти 15 лет. Ну, наверно это свойственно любому человеку, и для лидера страны здесь нет ничего удивительного в том, что человек меняется. Когда Аскар Акаев пришел к власти – кстати сказать, тоже на волне популярных недовольств, когда всем хотелось демократии, всем хотелось чего-то нового после развала Советского Союза – он действительно был… ну, я не знаю, как это назвать… возможно – демократом, возможно – романтиком. В тот момент у него была достаточно четкая программа, и многие это отмечают – четкая программа строительства нового общества. Он знал о том, что мы должны пройти долгий и трудный путь, но у него были какие-то цели. И, в общем-то, мы начали двигаться достаточно активно к достижению этих целей. Но, скажем, в 95 году ситуация начала уже немного меняться. Уже не позволялось прессе быть такой свободной, как в первые годы. И всех это очень удивляло, потому что, знаете, к свободе и к хорошему очень быстро и легко привыкаешь. И потом, за последние годы пик вот этого вот… даже не знаю, как это назвать… репрессий пришелся на 2000 год. Это все было связано с предвыборными коллизиями, с тем, что президент уходил, не уходил… И вот тогда, я думаю, произошел у нашего президента – бывшего президента Аскара Акаева – какой-то надлом. Возможно, это было просто очень тяжелое бремя, и он начал сомневаться, он начал полагаться на свое окружение, которое, в общем, состояло из людей, многие из которых были далеки от идеалов порядочности. И потом, естественно, начались все эти вещи в стране – зажим свободы прессы, зажим свободы слова, страшно ухудшающаяся экономическая ситуация, которая и привела к тому, что мы наблюдали в Бишкеке 24 марта этого года.
Л.Ф.:
Сегодня Акаев официально сложил с себя полномочия президента Киргизии. Как вам представляется будущее страны без Акаева, но при избранном с его помощью составом парламента?
Ю.С.:
Вы знаете, это ситуация достаточно парадоксальная, потому что основная задача этих парламентских выборов, против которых люди, в общем-то, и восстали, была создать этот новый однопалатный парламент. И идея, собственно, была в том, чтобы перейти от президентской республики, от системы президентского правления в республике к парламентской республике. Что это означает для страны? Это означает усиление парламента, конечно же. И это, естественно, было сделано неспроста. И, естественно, там разрабатывался определенный сценарий, возможно даже несколько сценариев… Ну, как многие аналитики говорили, Аскару Акаеву нужен был сильный парламент, состоящий из его сторонников, для того, чтобы провести затем конституционные изменения и, либо продлить срок его президентства, либо просто сделать его спикером парламента, что, в общем-то, было бы равнозначно управлению государством. Сейчас ситуация, как я уже отметила, парадоксальная: мы имеем парламент, против которого люди, собственно и поднялись, из-за выборов в который произошла революция, И мы имеем Курманбека Бакиева, временно исполняющего обязанности президента, и – кого бы то ни было, кого мы изберем 26 июня, я надеюсь… И поэтому, если не произойдет конституционной реформы, о которой сейчас уже очень активно начали говорить, и если не произойдет новых выборов в парламент, ситуация будет достаточно смешная. С той точки зрения, что, ну да, страна избавилась от президента, которого в последние годы называли тираном и деспотом, но остался парламент, который избирался под «чутким руководством» окружения Аскара Акаева, в котором 69 человек представляют силы очень близкие и поддерживающие Акаева. Как это будет работать в будущем, абсолютно непонятно. И я думаю, что сейчас это для нас – тупик. Сейчас нам нужна конституционная реформа, новые выборы в парламент, иначе – зачем тогда все это произошло? Зачем были жертвы, и зачем люди настолько пострадали во время этих грабежей и погромов в Бишкеке?
Л.Ф.:
Как вы считаете, как скоро после Акаева в Киргизии наступит демократия, а вместе с ней – свобода слова, свобода печати и остальные свободы?
Ю.С.:
О демократии я сейчас вообще не говорю. И опять же, я отмечала это несколько раз: лидеры нашей оппозиции, которые сейчас находятся у власти, заметьте – никогда не говорили о демократии. Демократия никогда не провозглашалась каким-то понятием, которое было в основе этой революции. Во-первых, эта революция произошла спонтанно, и в основе ее было экономическое недовольство деятельностью семьи Аскара Акаева. И просто скажем – бедность сделала эту революцию. Эту революцию сделала не демократия. И сейчас начинаются спекуляции на Западе о том, что, ах, ну да, победила очередная демократическая революция, и мы можем ожидать установления очередного демократического строя… Нет. Мы, ну, может быть, какой-то счастливой случайностью в стране и установится демократия. Но проблема в том, что демократии никто не обещал, и спрашивать ее сейчас не с кого. Будем надеяться на то, что у нас установится законный строй, мы изберем президента, изберем парламент, и начнем двигаться по пути какого-то, очень медленного, очень осторожного становления демократии. Но говорит о том, что это произойдет через месяц, через год, через три года – об этом я судить просто не берусь. Потому что, опять же, никто ничего не обещал.
