Писателю из Калининграда Леониду Георгиевскому – 43 года. Он родился и долгое время был женщиной, но сейчас проходит трансгендерный переход – меняет женский пол на мужской. Леонид идентифицирует себя как небинарный транс-мужчина. Пока у него паспорт на женское имя, но в этом году он начал процесс оформления документов на мужскую идентичность. Но после того, как Госдума РФ в третьем чтении приняла законопроект о запрете смены пола, Леонид и другие транс-персоны в России рискуют столкнуться с серьезными проблемами. «Голос Америки» поговорил с Леонидом о том, каково это – быть трансгендерным человеком в России в 2023 году.
«Голос Америки»: Как давно вы начали трансгендерный переход?
Леонид Георгиевский: В этом году я получил на комиссии справку 087/у (справка об изменении пола – ГА) для официальной смены документов. Маскулинизирующие препараты для спортсменов начал принимать гораздо раньше, в моём возрасте (Леониду – 43 года – ГА) они действуют медленно. Сейчас мне нужно получить легальный рецепт на Андрогель, а завтра придётся вставать в шесть утра и ехать на другой конец города – к сожалению, транс-френдли врачей в моём районе попросту нет. Я планировал сделать в этом году гистерэктомию и мастэктомию – это достаточно дорогие операции, раньше на них не было денег. Видимо, придётся специально ехать за границу или оперироваться уже после релокации.
Г.А.: Как вы узнали о том, что в Госдуму внесен законопроект о запрете смены пола?
Л.Г.: Я соадмин квир-чата и состою в чатах «Центра Т» (инициативная группа, работа которой направлена на повышение уровня качества жизни трансгендерных людей в России - ГА), поэтому не мог не узнать об этом почти мгновенно.
Г.А.: Как в ЛГБТК+ сообществе воспринимают закон?
Л.Г.: Я не могу говорить за всех представителей ЛГБТ, тем более что ЛГБТ-люди могут придерживаться разных политических взглядов — посмотрите хотя бы на Красовского. Но многие в ужасе, размышляют о самоубийстве. Однако политиков это не смущает. В чате коммунистки Ирины Фроловой, где радовались законопроекту, одна персона написала, что хочет из-за этого умереть. Озлобленные «православные коммунистки» в истерике накинулись на неё: «Ну и умирай, новые дети родятся, здоровые и нормальные!» Это квинтэссенция отношения чиновников к рядовым россиянам: буквальное «бабы новых нарожают». Но если не нарожают, придётся запретить аборты, цепляясь за последнюю надежду наделать дешёвой рабочей силы.
Г.А.: Как до сих пор врачи, чиновники и полиция проявляли себя в общении с вами?
Л.Г.: Раньше, когда я обращался к ним с женским паспортом, они могли думать, что я «обычная женщина», просто маскулинно выглядящая. Но когда я начал переход, и трансфобные стукачи начали писать на меня доносы в полицию из-за «пропаганды ЛГБТ», ситуация изменилась. Сотрудницы полиции выговаривали мне за якобы «дурное влияние на детей», хамили, повышали голос. В августе прошлого года после доноса меня вызвала юная инспектриса, ярко накрашенная и одетая, как на пляж – в юбке чуть длиннее купальника. Начала вещать про «мораль». Я пришёл к ней с адвокатом и старался очень вежливо отвечать, но, по правде говоря, хотелось сказать, что с таким дресс-кодом, как у неё, о скрепах проповедовать рановато. В последние месяцы меня в полицию не вызывали, никаких расследований относительно меня не велось и не ведётся, так что я дёшево отделался.
Г.А.: Изменилось ли отношение официальных лиц на фоне принятия законопроекта о запрете смены пола?
Л.Г.: Законопроект на данный момент не приняли, он только-только прошёл третьи чтения. Его ещё не рассматривал Совет Федерации. Но некоторые врачи уже подсуетились и побежали впереди паровоза, чтобы показать властям лояльность. Так, мне на днях отказали в двух клиниках, где делают гистерэктомию, причём на сайтах обеих клиник есть эта услуга, но хирургини заявили, что «они такого не делают». Я сказал, что у них буквально в прайс-листе эта услуга – одна женщина бросила трубку, другая упёрто повторяла: «Мы этого не делаем!» А иных показаний к удалению матки, кроме «транссексуализма», у меня нет. Придётся как-то выкручиваться.
Г.А.: Вы уже начали процесс замены документов на новую личность?
Л.Г.: Начал в этом году. Сейчас я жду нового свидетельства о рождении: юристы из организации «Дело ЛГБТ+» (занимается правозащитой в области ЛГБТ+ – ГА) сказали, что, если заявление на оформление этого документа подано «по старому закону», его выдадут. Потом буду оформлять паспорт. Не знаю, затянут в ЗАГСе с выдачей документов или нет, это лотерея: кому-то оформили свидетельство за три дня, кто-то ждал больше месяца. Но если тянут дольше 30 дней, следует подавать жалобу. (Когда интервью готовилось к публикации, Леонид Георгиевский сообщил, что ему удалось получить новое свидетельство о рождении - ГА).
Г.А.: Как этот законопроект влияет на ваши планы?
Л.Г.: Я планировал сделать операции, продать долю дома, купить жильё в другом регионе и только после этого менять паспорт. Чтобы дольщик получил право на продажу доли дома и участка, ему надо получить нотариально заверенное согласие от всех совладельцев. Без их согласия нельзя не то, что продать жильё, но и прописать у себя в квартире кого-то на полгода. Соседи — немолодые, необразованные, агрессивные и ксенофобные люди, один из них тусовался с какими-то уголовниками, поэтому, приди я к ним с мужским паспортом после того, как они увидели мой предыдущий, женский, паспорт, — они могут не понять. Я живу в рабочем районе, люди здесь простые, в духе «простота хуже воровства»; впрочем, и воров полно. Продумываю схему действий, чтобы меня не убили, как транс-мужчину в Челябинске или гея с моей улицы. Я силён для своей весовой категории, был когда-то чемпионом вуза, но, если нападут несколько человек или попытаются застрелить, мне ничто не поможет. В том числе полиция — они такие же трансфобы
Г.А.: Закон запрещает трансперсонам усыновлять детей. Отразится ли это лично на вас или на ваших знакомых?
Л.Г.: Я стараюсь дистанцироваться от маленьких детей и не хочу никого усыновлять, как и большинство моих знакомых транс-людей. Но из-за людоедского закона пострадают люди вроде руководителя «Центра Т» Яна Дворкина, у которого отняли приёмного ребёнка. Зато у пьяниц, абьюзеров и домашних тиранов детей обычно не отнимают, они же цисгетеро.
Г.А.: Власти смогут расторгнуть брак человека, ранее изменившего гендерный маркер в документах. Что думаете об этой мере?
Л.Г.: Мне не импонирует ни одна поправка в трансфобном законопроекте, который носит откровенно геноцидальный характер, делает нас козлами отпущения, вредит нашему здоровью и нашим отношениям с окружающими
Г.А.: Авторы законопроекта говорят, что он направлен на то, чтобы «сохранить для потомков Россию — с ее культурными и семейными ценностями, традиционными устоями, ставя барьер на пути проникновения западной антисемейной идеологии». Как вы относитесь к такой формулировке?
Л.Г.: Не понимаю, о какой антисемейной западной идеологии идёт речь. Наши «скрепные политики» невероятно похожи на американских радикальных протестантов, которые в консервативных штатах США запрещают транс-переход и аборты. Многие из них вдобавок антиваксеры. Поскольку наши депутаты, очевидно, плохо знакомы с восточными культурами, скрепы они тащат с Запада: так, их реклама «традиционной» нуклеарной семьи — это калька образцов американской массовой культуры 1950-х. К слову, в Скандинавии такая поддержка семьи и многодетных матерей, какая россиянам не снилась. Видимо, это тоже «антисемейная идеология»?
В допетровской Руси никаких законов о «пропаганде» не было. В 1920-х годах Ленин легализовал и социальный переход, и однополые союзы. Вообще в России законодательство испокон веков было мягче к ЛГБТ-людям, чем во многих других странах. Что до традиционной семьи, для России это, вероятно, доиндустриальная крестьянская семья, когда три поколения живут в одной избе. Предлагаю власть имущим показать пример такой жизни, а то среди них полно людей, которые давно развелись, живут одни или не женились почти до 60 лет, или завели ребёнка благодаря суррогатной матери, как спикер Госдумы Вячеслав Володин. Скрепно ли суррогатное материнство?
Вообще, конечно, все эти якобы высокоморальные законы имеют основную цель — отвлечь внимание граждан от серьёзных проблем и перенаправить гнев с политиков, устроивших экономический кризис, на угнетённую группу.
Г.А.: В прошлом году полиция вынудила вас закрыть профиль в ФБ из-за закона о пропаганде ЛГБТ. На фоне принятия нового закона полиция не проявляла к вам интерес?
Л.Г.: Пока нет, но я готов ко всему. Я живу в стране доносчиков с давней стукаческой традицией. Стукачи когда-то донесли на моих деда и прадеда, у деда отняли московскую квартиру из-за его происхождения из старинной священнической семьи, которое он скрывал. Но агонию режима мы сейчас наблюдаем или начало эпохи нового ГУЛАГа, предсказать сложно.
Г.А.: Считаете ли вы, что находиться в России для вас с принятием закона стало опаснее?
Л.Г.: Считаю, поэтому после смены документов и окончания ремонта буду стараться как можно быстрее уехать. Транс-персоной можно быть и в аду, только зачем?
Если бы я родился в большом городе, в состоятельной семье, я бы покинул Россию ещё в юности: это гиблое место, у этой страны есть шансы переплюнуть Северную Корею по части диктата. Но я родился в четырёхтысячном райцентре Ярославской области, из которого мне приходилось мучительно выбираться, пока мои благополучные ровесники тусовались в Европе или Таиланде. В «прекрасную Россию будущего», о которой поют либералы, я не верю. Ну, либо это будет уже не Россия.
К сожалению, я, будучи профессиональным писателем, не владею другими языками на том же уровне, и отказаться от русского языка полностью не получится. Был бы у меня выбор, я бы отказался.
Не могу не добавить: а я говорил, к чему всё идёт, ещё в 2010-х, когда приняли закон о «пропаганде». В Калининграде, якобы просвещённом европейском городе, «пропаганду» запретили для людей всех возрастов ещё в 2013 году по инициативе депутата Олега Болычева. Но мне никто не верил, что это шаги к православному Талибану. А это были они.
Форум