Пожалуй, нет в мире более узнаваемой «русской» мелодии, чем «тема Лары» из фильма «Доктор Живаго» (Doctor Zhivago). Чарующая, берущая за сердце музыка и «эпик», поставленный британским режиссером Дэвидом Лином по роману Бориса Пастернака, отмечают в эти дни 50-летие.
Москва под Мадридом
Картина с бюджетом 11 млн долларов была выпущена на мировые экраны голливудской студией «Метро-Голдвин-Майер» в декабре 1965 года и получила пять премий «Оскар». Cборы в мировом прокате составили 112 млн долларов.
Любопытно, что проект масштабной экранизации романа, запрещенного в Советском Союзе и принесшего его автору Нобелевскую премию, возник по несколько банальным мотивам. Влиятельному голливудскому продюсеру-итальянцу Карло Понти очень хотелось занять свою супругу Софию Лорен в большой престижной роли. Понти купил права на экранизацию «Доктора Живаго» у итальянского издателя романа Фельтринелли и доверил режиссуру британцу Дэвиду Лину, к тому времени уже маститому и увенчанному премиями постановщику «Моста через реку Квай» и «Лоуренса Аравийского».
Как рассказал в книге «Дэвид Лин» историк кино Стивен Силверман, режиссеру удалось отбиться отпросьбы Понти. Лин шутливо пообещал взять Софию на роль Лары, если она убедит его, что может убедительно сыграть 17-летнюю девственницу.
Конечно же, создатели фильма прекрасно понимали, что оптимальный вариант – снимать фильм в России – заранее исключался по идеологическим причинам.
«Я где-то прочитал, что Лин первоначально подумывал о поездке в Советский Союз, – написал в своем имейле «Голосу Америки» Питер Финн, журналист газеты The Washington Post, соавтор книги «Дело Живаго: Кремль, ЦРУ и битва за запрещенную книгу» (The Zhivago Affair: The Kremlin, the CIA, and the Battle Over a Forbidden Book). – Но Лин отказался от этой идеи, понимая, что власти в Москве будут только уговаривать его отказаться от идеи экранизации».
В результате съемки были организованы в Испании и частично в Финляндии. Летом, в жару, в Испании снимали заснеженные русские степи и ледяной дворец, используя вместо снега и льда мраморную крошку и покрашенный парафин. В пригороде Мадрида была построена гигантская декорация, воссоздающая фрагмент Москвы революционных лет. Ее возводили 800 рабочих, и заняла эта подготовительная работа полтора года.
Как рассказала в одном интервью Джеральдин Чаплин, во время съемок эпизода митинга толпа статистов пела «Интернационал», как это было записано в сценарии. Окрестные жители обрадовались, услышав коммунистический гимн, решив, что диктатор Франко свергнут. Киношникам стоило немалых трудов убедить нагрянувшую полицию, что это только кино, ничего более.
...Плюс поцелуи
Что предопределило огромный успех фильма?
Как считают эксперты, залогом успеха стал великолепно адаптированный сценарий британского драматурга Роберта Болта. Из огромного романа он выбрал самые важные силовые линии и сумел выстроить действие так, что любовная линия Юрия Живаго и Лары Антиповой подкреплена приключенческой интригой, а диалоги экономны и выразительны.
Фильм с учетом увертюры длится около трех с половиной часов. Как пишет Лили Ротман в журнале Time, Болт считал, что для полного пересказа сюжета романа потребуется 45 часов. И Болт, и Лин понимали, что чем-то придется пожертвовать, а что-то добавить. Они пожертвовали подробностями революции и гражданской войны, а добавили любовные перипетии. В романе, по словам Болта, нет ни одного поцелуя Юрия и Лары, и, замечает он не без иронии, «целовались они между главами книги». Но какой голливудский романс обойдется без страстных объятий и поцелуев!
И конечно же, лавры победителя заслужил режиссер Дэвид Лин, сумевший снять фильм так, что массовые сцены и виды ландшафтов поражают воображение, а обилие персонажей не приводит к толкотне в кадре. Как отмечает в своей книге Стивен Силверман, главное достижение Лина в том, что он сумел передать глубокую драму любовных чувств своих героев, разворачивающуюся на фоне судьбоносных исторических катаклизмов.
Киноведы отмечают блестящие актерские работы египетского актера Омара Шарифа (Юрий) и британки Джули Кристи (Лара). Именно их дуэт создает главную «химию», без которой не возникало бы сильное чувство сопереживания. Но и весь актерский ансамбль отменно хорош: Том Кортни, Джеральдин Чаплин, Род Стайгер (единственный американец в этой компании), Алек Гиннесс, Ральф Ричардсон, Рита Ташингхэм. В эпизоде в поезде мы видим культового немецкого актера Клауса Кински в роли озлобленного интеллектуала-анархиста.
Совершенно неожиданным «бонусом» проявилась музыка, написанная французским композитором Морисом Жарром. С годами «тема Лары» стала чуть ли не главным опознавательным знаком фильма и с той поры живет своей жизнью бессмертного шлягера, горячо любимого во всем мире.
Не без «клюквы»
У фильма и сегодня множество поклонников, причем разных возрастов. Это и энтузиасты классического Голливуда, и фанаты романтических love story, и любители русской темы. Не случайно, экранизацию Дэвида Лина часто называют «Унесенными ветром по-русски».
Но есть и другая точка зрения: подобные переносы высокой литературы на экран отдают профанацией, которая не обходится без «клюквенных» моментов. Кто здесь прав?
«Когда фильм («Доктор Живаго») появился, люди еще читали книги, поэтому замена "Войны и мира" или "Доктора Живаго" одноименными фильмами считалась профанацией, – отметил, отвечая на этот вопрос «Голоса Америки» российский кинокритик, обозреватель газеты «Коммерсантъ» Андрей Плахов. – Сейчас можно порадоваться, если хотя бы фильмы смотрят, а не сидят в компьютерных играх. С другой стороны, всегда останется какое-то количество людей, которые будут читать – пусть их немного. И никакая экранизация не заменит им книги, но и "испортить" ее тоже не сможет».
Эксперты обращали внимание на некоторое несоответствие экранной России в фильме Лина ее реальному «прототипу», следование избитым, трафаретным представлениям о русском быте и русской культуре. Отдельные массовые сцены сняты блестяще, в первую очередь, расправа взбунтовавшихся солдат над царскими офицерами. Но другие, как, например, лихой групповой танец беженцев под «калинку-малинку» в переполненном вагоне поезда – явная уступка стереотипному представлению о русских. Балалайка, как символ «русскости», сопровождает весь фильм. Есть и смешные ляпы: демонстранты несут огромный транспарант, на котором слово «братство» написано с ошибкой.
«Подростком я смотрел американский фильм «Война и мир», и он мне необычайно понравился, – сказал «Голосу Америки» литературовед Александр Ливергант, главный редактор журнала «Иностранная литература». – Но все остальные из этого ряда я могу назвать развесистой клюквой. Высокая культура вообще не терпит киноадаптаций. Если в таком виде русская культура становится популярной на Западе, тем хуже для русской культуры».
«Самиздат» и успех
В своей упомянутой выше книге Питер Финн анализирует активное участие ЦРУ в публикации и распространении запрещенного советскими властями романа Пастернака на территории СССР в виде «самиздата».
«Изучив ставшие доступными документы, я убедился, что в судьбе фильма («Доктор Живаго») ЦРУ не принимало никакого участия, – полагает Финн. – Вероятно, в этом не было никакой нужды: к 1965 году роман уже стал мировой сенсацией, и фильм был тоже обречен на успех».
Что же больше повлияло на западное общественное мнение: книга или фильм?
Отвечая на вопрос «Голоса Америки», Питер Финн написал: «Я думаю, публикация книги, глобальная волна протеста против преследования Пастернака и огромный рост «самиздата» после выхода «Живаго» имели более сильный долговременный эффект и повлияли на общественное мнение Запада, союзников СССР за рубежом и внутренние настроения в Советском Союзе. Повлияли не сразу, не одновременно и различными способами, но повлияли существенно. Фильм, конечно же, стал очень успешным в кассовом отношении, но не вызвал таких же глубоких интеллектуальных сдвигов».
«Голливудская экранизация «Доктора Живаго» была не плоха для своего времени, – считает российский кинокритик Юрий Богомолов. – В ней преобладала лирико-мелодраматическая сторона, и она, я думаю, поспособствовала росту интереса к первоисточнику. Трудно сказать, что в большей мере поспособствовало: сюжет, Омар Шариф или музыка? Роман Пастернака – своего рода история хождения по мукам революции и гражданской войны русской интеллигенции. С этой точки зрения мне представляется более адекватной российская телеэкранизация «Живаго» режиссера Александра Прошкина и сценариста Юрия Арабова».
