МОСКВА — Через 25 лет после подписания соглашений о прекращении существования Советского Союза и создании Содружества независимых государств в России доминирует точка зрения о том, что собравшиеся в Беловежской пуще лидеры России, Украины и Белоруссии — Борис Ельцин, Леонид Кравчук и Станислав Шушкевич — сделали нечто вероломное и вполне предотвратимое.
В частности, экс-президент СССР Михаил Горбачев в интервью агентству «Интерфакс» заявил, что «Союз тогда ведь можно было сохранить». «Возглавляло развал Союза российское руководство, ему не уступало украинское руководство, которое тоже стремилось к развалу страны» – сказал бывший генеральный секретарь ЦК КПСС.
Михаил Горбачев возложил часть ответственности за распад СССР на Запад, но ответственности не прямой, а косвенной: «Не надо валить всю вину за развал Союза на Запад. Конечно, западники с наслаждением потирали руки, глядя на то, что происходит. И не только смотрели, но, конечно, и участвовали в этом. И все же у нас есть стремление – черта такая – обязательно все беды на кого-то свалить. Стыдобища. Надо было выйти на улицы и поддержать Советский Союз, поддержать Горбачева. Я считаю, что это было какое-то умопомрачение».
Можно ли было сохранить СССР в том виде, в котором он существовал в декабре 1991-го? Как восприняли распад Советского Союза руководители республик в его составе? Травма от прекращения существования СССР — нечто надуманное или существующее? На эти вопросы Русской службе «Голоса Америки» ответили известные российские политологи.
Игорь Клямкин: СССР был нежизнеспособен после украинского референдума
Директор Института социологического анализа, вице-президент фонда «Либеральная миссия» Игорь Клямкин говорит, что в декабре 1991-го года уже было ясно, что СССР как структура закончился: «Сам Беловежский акт я не предвидел, но было общее ощущение, что в ситуации после путча это образование, Советский Союз, нежизнеспособно, тем более что часть республик, а именно – Прибалтика, уже к этому времени объявили о своей независимости. В какой-то степени само это событие 8 декабря было неожиданным, потому что такая конкретная форма, как объявление о фактическом роспуске Советского Союза трех крупнейших его республик, была неожиданной. Но это довольно легко принималось, потому что было понятно, что СССР в своем прежнем виде не выживет».
Аналитик считает, что это понимание разделялось большинством россиян: «Очевидно, что это ощущение разделялось в России большинством людей. Об этом можно судить по тому, что против Беловежских соглашений в Москве вышел протестовать один человек – Николай Ильич Травкин. Никто его не поддержал. Логика процесса, происходившего в течение предыдущих 6 лет, к этому привела. Поэтому сейчас я считаю, что все вполне логично произошло».
Игорь Клямкин не согласен с утверждением, что руководители России имели намерение развалить Союз: «Ельцин очень не хотел быть инициатором разрушения Советского Союза. Он очень этого побаивался, прямо скажем. Инерция его прежнего опыта, прежней жизни, карьера – они тут сказывались. Но 1 декабря произошел референдум в Украине о независимости, и стало ясно, что ситуация принципиально изменилась, и надо что-то решать – Украина уже не могла оставаться в Советском Союзе после референдума».
«В Беловежье они встретились и не знали, что делать. Я помню, с Егором Гайдаром говорил об этой встрече, который присутствовал там: Ельцин с Бурбулисом, Козыревым и Шахраем боялись, что Горбачев их арестует. И это Сергей Шахрай придумал: ведь был договор 1922 года, заключенный тремя республиками, представители которых в Беловежье и собрались, поэтому «имеем право его расторгнуть» – вспоминает эксперт.
Игорь Клямкин рассказывает, что в конце 1991-го года Михаил Горбачев положился на волю республиканских парламентов: «Помню, Горбачев созывал редакторов разных изданий. Мне тоже от газеты «Демократическая Россия» довелось там быть. И он сказал, что если парламенты республик проголосуют, то он подаст в отставку. Парламенты республик проголосовали, в том числе и Верховный Совет России с 6 голосами, по-моему, «против». Это было решение, принятое парламентами республик – не только Украины, Беларуси и России, но и других».
Изменившееся со временем в России отношение к распаду СССР и нынешние опросы, которые показывают тоску россиян по Советскому Союзу, Игорь Клямкин объясняет тем, что «Россия уже при Путине пыталась как-то цивилизационно определиться, восстановить свой международный статус, утерянный после распада Советского Союза, а это можно было сделать, только ставя себя в преемственную связь с Советским Союзом, то есть, Россия – наследник Советского Союза как великая держава».
«И в этой логике, естественно, Беловежские соглашения начали трактоваться как великая геополитическая катастрофа» – делает вывод директор Института социологического анализа.
Аркадий Дубнов: некоторые были «брошены на камни», некоторые — почувствовали власть
Специалист по странам СНГ, публицист Аркадий Дубнов описывает настроения в республиках СССР по поводу распада Союза и заключения Беловежских соглашений как противоречивые: «Если речь идет об Украине и ее президенте Леониде Кравчуке, то, безусловно, фактор желания руководить самим был если не первостепенным, то одним из решающих. Что же касается остальных республик (я исключаю страны Балтии и Грузию, которые в этот момент уже фактически перестали быть в составе Союза), то полагаю, что они были поставлены перед фактом, который означал, что их республики перестали входить в состав СССР».
Вместе с тем, по словам эксперта, лидеры республик Средней Азии, сначала растерявшись, потом почувствовали себя реальными правителями своих территорий: «Бывший министр иностранных дел Киргизии Мурат Иманалиев говорил мне, что «Россия тогда бросила Киргизию на камни», передав ей права самостоятельного существования. Я полагаю, что многие из этих республик, может быть, и мечтали о таком будущем, но в тот момент, когда это случилось, часть из них была в достаточно растерянном состоянии. Но вот после ГКЧП, когда Советский Союз продолжал формально существовать, лидер Туркмении Сапармурат Ниязов, по словам его окружения, был невероятно счастлив, потому что понял, что теперь он будет у себя в Туркмении таким же главным и решающим, какими являлись его соседи, к которым он ревновал – Назарбаев и Каримов, которые уже тогда были очень влиятельными. Так что, для некоторых это был повод к тому, что они полностью осознали свое всевластие в республиках и начали его исполнять в своих интересах».
Аркадий Дубнов поясняет, что после путча ГКЧП России и самой предстояло определиться, как взаимодействовать с соседями дальше: «Известна аналитическая записка Геннадия Бурбулиса, которую сделал Бурбулис и его команда, и в составе которой был Егор Гайдар. Бурбулис приехал в сентябре 1991 года к Ельцину и объяснил ему, как изменяется политика России по отношению еще тогда к советским республикам. До ГКЧП Россия и республики были вместе против союзного центра, а после ГКЧП Россия оказалась фактически в одиночестве против центра. Потому что значительная часть республик стала цепляться за союзный центр: он был для них был распределяющим ресурсы, и остаться без него в одиночестве этим республикам казалось очень страшно. Поэтому Россия должна идти в одиночестве дальше, проводя радикальные экономические реформы и не оглядываясь на позицию остальных республик».
Георгий Сатаров: травму от распада СССР изучали, но недооценили
Президент Фонда прикладных политических исследований «ИНДЕМ» Георгий Сатаров вспоминает, что объявление о прекращении существования СССР было им лично воспринято спокойно, но на многих людях оно отразилось драматически: «Если взять меня в качестве примера, то я как исследователь понимал неизбежность распада и проявлял сочувствие появлению собственной государственности у тех, у кого она была отнята. Но, с другой стороны, я, конечно, переживал сужение пространства, сужение горизонта. У меня, например, был очень хорошие друзья в Литве, русские, и они переживали это настолько сильно, что один, например, просто умер от переживаний. Я вез его бездыханное тело из Москвы, из больницы, где он умер, в Вильнюс, и там хоронил».
Исследователь говорит, что на отношение к распаду СССР в обществе влияли и те процессы, которые происходили в ходе «перестройки» в целом: «Эти несколько лет, когда началась гласность, когда появилась совершенно другая информация, которая противоречила всему, что людям вбивали голову перед этим - это время крушения мифов, крушения ощущения стабильности, то есть, травматических факторов очень много. И даже гораздо более важный фактор - совершенно дикая социальная перетряска, когда профессии, когда-то уважаемые, обесценивались, когда нужно было бросать свою социальную нишу и прыгать куда-то еще, чтобы выжить. Поэтому то, что травма была – это бесспорно».
Георгий Сатаров говорит, что травма от потери СССР была исследована, но недооценена: «Нельзя сказать, что проглядели — изучали, и еще как, другое дело, что недооценили, что это болезненное состояние еще не излечено. И на нем могут бурно расцветать информационные инфекции, которые в нулевые годы начали разрастаться и усиливаться - есть ведь люди, которые не пережили это время как травму, но им просто задурили голову».
Эксперт уверен, что возвращения СССР российская элита в своем большинстве не хочет, чтобы ее представители сейчас ни говорили: «Там есть весомая доля людей, которые крайне негативно относились к распаду Советского Союза, но мнение о необходимости его восстановления точно не доминирует, хотя, безусловно, есть люди, которые так думают».