Евгений Гонтмахер
Марк Львов: Насколько серьезно американский финансовый кризис может повлиять на положение дел в России?
Евгений Гонтмахер: Нынешний кризис не только американский. Он мировой, и потому, конечно, затронет и нашу страну. И это, как ни парадоксально звучит, хорошо. Значит, мы все-таки прошли точку изоляционной стабильности и стали частью мировой экономической системы. Конечно, кризис – это одновременно и плохо, потому что он несет негативные социальные последствия. Но, я надеюсь, мировая экономика снова вырулит на правильную траекторию развития. И тогда российский, как любой развивающийся рынок сможет этим воспользоваться подъемом вдвойне и втройне.
М.Л.: Какие субъективные факторы, на ваш взгляд, могут усугубить кризисную ситуацию в России?
Е.Г.: Таких факторов два. Первый – дефицит доверия между Москвой и Западом после грузинских событий. Этим объясняется и уход с рынка части инвесторов, западных предпринимателей. Он мог бы быть меньше, если бы политического кризиса в отношениях не было. Добавляет масла в огонь и антизападная риторика российских властей. И я могу предположить, что в случае дальнейшего ухудшения ситуации российское руководство вместо того, чтобы принимать адекватные меры, может скатиться к очередному «антиамериканскому популизму». Тем более что благодатная почва в массовом сознании для этого есть.
Второй субъективный фактор обусловлен неготовностью современной России к такого рода кризисам. Очень долго наше общество убаюкивали разговорами, что мы - островок стабильности, что у нас огромные страховочные запасы. Запасы действительно большие. И бывший стабилизационный фонд. И нынешний – резервный. И фонд социального благосостояния. И профицит бюджета. И золотовалютные накопления. Все это хорошая «подушка». Так что «черный август» 1998 года не должен повториться. Однако при этом реакция правительства России на события в мире носит сегодня «ситуативный», даже отчасти панический характер.
М.Л.: В чем это выражается?
Е.Г.: Я вот не уверен, что нужно было сейчас в пожарном порядке столько денег вливать в нашу финансовую систему. Надо было сначала выстроить каналы проведения этой ликвидности. Тогда гораздо меньшими средствами можно было бы добиться улучшения ситуации. Особенно на уровне низовых банков. А сейчас 30 крупнейших банков практически распределили этот куш между собой. Дают друг другу взаймы. И дальше эти деньги не пропускают...
М.Л.: То есть можно говорить о «финансовом тромбофлебите»?
Е.Г.: В явной форме эта болезнь пока не проявилась, народ не побежал в панике снимать со счетов свои сбережения. И я как раз думаю, что до этого не дойдет. Даже в маленьких банках ликвидность для этих целей есть. Но есть проблема у предприятий - рост взаимных неплатежей, перебои с обеспечением текущих закупок сырья и оборудования, с расчетами по заработной плате. Эта тенденция нарастает. А последствием может стать снижение заработной платы и ее невыплаты, рост безработицы. Пока это тоже носит скрытый характер. Но это проблема может открыться буквально через несколько недель.
Одно последствие уже очевидно – скачок инфляции. Деньги уже вброшены в экономику. Даже если это приведет к положительному эффекту (расшивке проблемы неплатежей), то заметный рост цен неизбежен. Будет и ограничен доступ населения к потребительскому кредиту. Все это приведет и к росту протестных настроений в обществе.
М.Л.: А как Большой бизнес может повести себя в этой ситуации?
Е.Г.: Думаю, никаких бунтов и конфликта с властью со стороны нашего крупного бизнеса ожидать не стоит. Просто Большой бизнес уже сейчас потихоньку выводит свои активы заграницу. Речь идет даже не об инвестициях, а просто о выводе наличных денег, которые здесь получаются через самые разные каналы. И если этот процесс продолжится, это будет очень плохо.
Что касается малого бизнеса, то он и так придавлен. В прошлом году, еще будучи президентом, Владимир Путин назвал положение малого бизнеса ужасным. А с тех пор оно не изменилось в лучшую сторону. И сегодняшний кризис бьет непосредственно по нему. Та же трудность с получением кредитов. Вы знаете, что уже сейчас есть целые регионы, где общее количество предприятий малого бизнеса уменьшается. Это происходило еще до начала нынешнего кризиса, потому что и без него были на местах и административное давление, и коррупция, и взятки. По официальной статистике сокращается малый бизнес в Алтайском крае, в Орловской области. Это кстати, и в Москве происходит. Без взяток и подношений выжить очень трудно...
М.Л.: Что же делать? Как избежать новых субъективных ошибок?
Е.Г.: Видимо, Россия обречена на прохождение еще одного острого кризиса. Причина - нет стабилизирующих механизмов. Возьмем США – там сейчас глубочайший кризис. Но при этом идет острая полемика: демократы, республиканцы, президент, сенаторы, пресса... Да, трудные споры, трудный поиск согласия. Но зато вероятность принятия эффективного решения, на мой взгляд, повышается. Хуже было бы, если бы президент Буш с двумя своими советниками закрылся в своем кабинете и принял единоличное решение.
У нас таких механизмов сопоставления разных взглядов, механизмов дискуссии нет. И, в частности, потому, что нет реальной политической оппозиции. А с экспертным сообществом вообще никто не считается при принятии решений. Это резко повышает опасность, что любые кризисные явления могут приобрести более острую форму. Причем именно из-за ошибочных или ангажированных действий исполнительной власти.
Понятно, что сейчас, с началом кризиса, за один день нельзя создать новые политические механизмы и тем более - гражданское общество. Но именно нынешний кризис должен убедить, что без этого жить нельзя. Без этого наша страна не будет иметь инновационного, рыночного, демократического развития. Поэтому, дай Бог, всем нам пережить этот кризис без каких-то катаклизмов. Но потом, как мне кажется, если не власть, то хотя бы элита страны должна будет сделать серьезные политические выводы.
М.Л.: Раз вы делаете сравнение с американской системой, то кто, на ваш взгляд, из нынешних кандидатов президенты США предлагает более эффективную антикризисную модель развития?
Е.Г.: Сейчас, в разгар кампании, звучит очень много популистских лозунгов. У обоих кандидатов главная задача - достучаться до ума и сердца избирателя. А я вас уверяю, что рядовой американский избиратель не многим отличается от рядового российского гражданина в плане готовности самому разобраться в профессиональной экономической проблематике. К тому же ситуация на рынке каждый день приносит новые сюрпризы.
И Маккейн, и Обама понимают опасность давать какие-то скоропалительные обещания. К счастью, американская избирательная система построена таким образом, что выборы в ноябре, а инаугурация - в январе. Поэтому тот, кто победит, сможет осмотреться, еще раз все взвесить. Мне более симпатичен молодой, нацеленный на изменения Барак Обама. Я думаю, его победа – это лучший шанс для Америки.
М.Л.: Спасибо за интервью.